Господин в белой шляпе, человек, чей стиль повествования можно описать как смесь тонкой иронии, изысканного сарказма и легкого презрения к обыденности, сидел в своей комнате. Комнате, которая, надо заметить, была настолько совершенна, что даже самый избалованный интерьерный критик, войдя в нее, почувствовал бы себя как школьник, забредший в музей. Каждая деталь здесь говорила о вкусе, каждая книга на полке, каждая безделушка на столе кричала: "Вы никогда не сможете себе этого позволить". И, конечно, сам господин в белой шляпе, восседающий в кресле, которое, вероятно, было сшито из кожи единорога, выглядел так, будто он только что сошел со страниц романа, который вы никогда не дочитаете до конца.
И вот, к нему обратился человек с вопросом, столь простым, что даже комната на мгновение замерла в недоумении.
Господин в белой шляпе медленно поднял взгляд, словно давая понять, что время, потраченное на этот вопрос, он мог бы использовать для чего-то более достойного, например, для созерцания своих часов. Часов, о которых говорят на закрытых аукционах и шепчуться в кулуарах. "Mдааа," произнес он с паузой, которая длилась ровно столько, чтобы все присутствующие успели почувствовать, что их собственные часы - это просто куски пластика с циферблатами.
"Вы, конечно, можете ждать ответа на ваш запрос, но, возможно, это время стоит потратить на то, чтобы задуматься о том, как улучшить свою жизнь. Например, начать хотя б с часов. Хотя конечно, такие как у меня, вам, очевидно никогда не видать."
Затем он добавил, с легкой усмешкой: "Я тоже создавал тикет. И ждал. И смотрел на время. На своих часах." Он снова сделал паузу, словно давая всем возможность представить эти часы, которые, вероятно, были созданы мастерами, чьи имена знают только избранные. "Так что ждите и вы. И, может быть, однажды, если вам повезет, вы сможете позволить себе что-то хотя бы отдаленно напоминающее то, что у есть у меня."
И с этими словами господин в белой шляпе вернулся к своему креслу, оставив всех в состоянии легкого трепета и зависти, смешанной с восхищением. Ведь он был не просто человеком, он был воплощением стиля, иронии и недосягаемого совершенства.